Сон стабильности
На фоне подготовки нового бюджета и резких шагов со стороны Банка России часто уходит на второй план вопрос, который, напротив, должен стоять первым, – а каковы цели проведения как денежно-кредитной, так и бюджетной политик? Сейчас из обсуждений так или иначе проступает, что ключевая цель – это обеспечение стабильности, или «стабильного развития».
Ориентация на стабильность как подход в экономической политике не нова. Само по себе слово «стабильность» звучит довольно заманчиво, а потому и часто попадает в разного рода программные документы и в формулировки обоснований тех или иных решений. Однако здесь кроется и подвох. «Стабильность» означает постоянство, а «развитие» предполагает движение. Поэтому переход к развитию так или иначе предполагает выход системы из стабильного состояния.
Более или менее высокие темпы роста экономики иногда пугают политиков тем, что в какой-то момент может случиться так называемый перегрев экономики в целом или в отдельных ее секторах и положительная динамика роста может смениться резким спадом. Характерный пример – ситуация кризиса 2008–2009 гг., когда относительно высокие темпы роста, например, экономики США (в течение пяти лет до этого она увеличивалась со средним темпом 3% в год) сменились остановкой роста в 2008 г. и спадом на 2,6% в следующем. Похожая ситуация наблюдалась и в России – наша экономика в 2003–2008 гг. росла в среднем на 7,1% в год, а затем в 2009 г. сократилась сразу на 7,8%. Для политиков, столкнувшихся напрямую с этой ситуацией, это были непростые времена.
Преодолеть спад, конечно, сложная задача. Резкое сокращение экономики может вызвать серьезные изменения на рынке труда, в уровне жизни населения. При этом события, происходящие во время кризисов, в значительной степени определяют и уровень доверия как к проводимой экономической политике, так и к самим политикам. Поэтому желание избежать кризиса или оттянуть его часто играет значительную роль в практике макроэкономической политики во многих странах.
Но неправильно оценивать подъемы и спады экономики лишь в моменте. Более целесообразно оценивать динамику хотя бы в среднесрочном плане. Возьмем простой пример. Допустим, экономика страны растет в среднем на 5% в год на протяжении девяти лет, а на десятый год падает сразу аж на 10%. Это тяжелейший удар, падение на 10% за год – это то, чего не было в рамках кризиса 2008–2009 гг., чего не случилось в пандемию или в 2022 г. Даже в первые постсоветские годы падение ВВП России достигало этой отметки лишь дважды – в 1992 и 1994 гг. Но обратим внимание на один важный момент: по итогам всего 10-летнего периода рассматриваемая в рамках нашего подсчета экономика выросла на 39,6%. Даже с учетом обвала.
Другой пример: ваша экономика растет в 2 раза медленнее, на 2,5% в среднем в год, но стабильно все 10 лет, без кризисов. По прошествии этого срока вы увидите, что экономика выросла на 28%. Разрыв (отставание) с первым примером почти в 12 п. п. В текущих условиях российской экономики такая разница эквивалентна потере годового ВВП в размере более 20 трлн руб. Это огромные деньги, на которые могли бы быть построены, например, инфраструктурные объекты – дороги всех типов, мосты, созданы современные высокотехнологичные производства, модернизировано жилье, коммунальная и социальная инфраструктура. И какой бы ни случился в моменте спад в уровне выпуска, инфраструктура останется надолго.
Такая же логика применима и, например, к доходам населения. При схеме «бурный рост – кризис» покупательная способность потребителей даже после резкого падения может оказаться выше, чем была бы при более низких темпах их роста. Безусловно, в случае отдельного домохозяйства падение доходов на 10% может стать огромной проблемой, но тем не менее в целом речь даже после спада будет идти о более высоком уровне жизни, чем до того, как доходы начали динамично расти.
Все это, конечно, не говорит о том, что кризисы – это хорошо и к ним надо стремиться. Но это означает и что не надо бояться кризисов просто по определению. В конце концов, полное избегание риска тоже сложно назвать оптимальной стратегией. Стагнация и низкие темпы роста могут оказаться куда более тяжелыми по своим последствиям в средне- и долгосрочном плане, угрожая сокращением роли страны в мировой экономике.
Интересный пример – текущая ситуация со многими развитыми экономиками. После почти 15 лет экстремально низких процентных ставок инфляция дала о себе знать, и сейчас остро стоит вопрос о том, насколько сильным будет торможение экономики в результате проводимой антиинфляционной политики. Но длительный период максимально доступного финансирования тоже не прошел впустую, обеспечив возможности развития инноваций и технологий, расширения предпринимательской активности и рыночной экспансии. На фоне спада произойдет определенное очищение рынка, но созданные заделы будут приносить отдачу еще долгое время.
Так что когда мы ставим целью темпы роста в 1,5–2,5% в год, а именно такие темпы Банк России называет «траекторией сбалансированного роста», то мы можем попасть под обманчивое очарование выражения «сбалансированный рост». В нем почему-то акцент часто ставится на слово «сбалансированный», нам же в текущих условиях важнее «рост», и это означает необходимость постановки более амбициозных целей. Быстрые темпы роста могут вызвать некоторые временные дисбалансы в структуре экономики, но если на ускоренное развитие не нацеливаться, то, как показывает мировой опыт, настоящая структурная трансформация экономики не произойдет, а повышение уровня жизни населения окажется очень медленным.
Источник: Ведомости
